О-Суги посмотрела на свои ладони. Их белый контур в темноте смотрелся странно. Странно было даже то, что она видела его - ближайший фонарь оставался далеко позади, неспешно уносимый куда-то в руках человека. Бакэнэко вслед за мыслью обернулась и увидела, как шарик света, мелькнув напоследок, вдруг тоже провалился в темноту.
Она и забыла: ведь так ей даже проще. Ее не увидят. И он, когда она придет за ним - тоже.
Призрачно-разумная мысль человека, обреченно-растерянный взгляд кошки. Суги, словно оказавшаяся в неизвестном месте, рассмотрела улицу. Кажется, она уже была здесь этой ночью... Или предыдущей? И. В здании по левую руку узнавалось поместье отца - штрихами, всполохами цвета, будто его перед глазами бакэнэко тушью рисовали на бумаге.
Суги резко развернулась вправо, оставляя это место за спиной. Ее удел, ее судьба - поныне в темноте, удаленной от дома. Как она только раньше этого не осознала?..
Воля нашла отражение только в намерении, но не взаправдашнем маршруте: бакэнэко шла от, но никак не к. Желание мстить ей ощущалось ясно, а память снова подводила. Она не помнила, куда идти, чтобы попасть в поместье мужа. Путь, связующая нить - разорваны еще при жизни. Их следовало искать сызнова, в себе, внутри... Или уже через глаза.
О-Суги, по-прежнему не видя ни души, зашла в переулок между двух больших домов. Напрасна наивная мысль о том, что в темноте ее не видно: рассеянная человеческая душа в теле кошки не привыкла к скрытности, а кошка - не подумала о том, что в красном кимоно тьма подобна только сумеркам.
Неестественность есть корень ее зол и неудач.
Из-за угла показался огонек маленького фонаря. Суги привычно прижалась к стене, в устремленьи дать пройти другому, и, семеня все так же, опустила взгляд.
Вдруг огонек замер, а голос несущего оный - ожил.
-Женщина! Куда ты идешь?
О-Суги лишь остановилась, руку привычным движеньем положив на рукоять кинжала в белых ножнах. Кажется, она забыла очистить лезвие от собственной крови...
Чуткий слух уловил шаги в ее сторону, но бакэнэко не обернулась. В этом не было нужды. Она и так прекрасно знала, где тот мужчина и ныне стоит. Женская душа дрожала, как натянутая тетива лука, но ей же бакэнэко чувствовала: эти люди могут поплатиться за оскорбление сейчас.
-Эй! Ты что молчишь? - в голосе слышался хмель. - С тобой говорит самурай!
-Мацуда, оставь ее... - он понизил голос, думая, что Суги не услышит. - Какая женщина ночью на улице, ты спятил?
-Ты что, не видишь, как она одета?! - шаги стали ближе, и бакэнэко потянула рукоять наверх, чуть обнажая тем лезвие. Тихий щелчок ножен был для мужчин неслышим за собственной речью. - Нам за нее хорошо заплатят... Эй! Ты из какого рода?
-Из рода Сога, господин. Мое имя - Сога-но Суги.
Ронин фыркнул.
-Не так уж и богато... Ну что, Сайго, пустить по кругу эту?
-Мацуда... Мацуда, нет!!!

Суги убрала руку с кинжала - он ей тоже был уже не нужен.
Фонарь, который Мацуда держал в руке, упал во влажную грязь. Черненые женские зубы, в одночасье ставшие клыками, впились ронину в горло, вырвали ошметками и прожевали. Он даже не успел захрипеть - так и умер, одну руку держа на мече, а вторую - простирая к ней.
Сайго уже побежал, скользя по влажной грязи: от страха бедняга не стал голосить. О-Суги слышала, как он задыхался, судорожно сглатывал, пытаясь выбраться из слякоти и выбежать на улицу пошире. Как будто бы это спасло от нее.
Бакэнэко - прямо так, в кимоно, обильно залитом кровью мертвого Мацуды - по-кошачьи влезла на крышу и, прыгая на четвереньках уже как-то по-лягушачьи, устремилась в погоню за Сайго.

Отредактировано О-Суги (2021-05-23 15:07:25)

Подпись автора

I hate you. Full of regret, never forgiven.
Try to erase my memory, but cannot forget you.
It never ends, never,
It never ends, 'cause that's my grudge blues.

Стоило ли удивляться: у Суги не получилось догнать ронина Сайго. Отрывистые прыжки в теле девушки - не чета мощным броскам огромной кошки, обогнавшей ее по земле.
А маленький хищник всегда уступает добычу большому.
Бакэнэко затаилась, выглядывая только из-за края крыши. Карие глаза, вдруг округлившиеся по-кошачьи, влажно дрожали во тьме от страха и затухающей ярости, пока по подбородку Суги в снег стекала кровь.
Что это... Что это было? Что это есть?
Неужто существует в этом мире нечто, что подобно своею кошмарностью ей? О-Суги и при жизни знала точно, что реальны призраки и что старые предметы оживают, если про них забыть. Так, однажды, ожил оби ее матери: дзятай пополз по полу ночью, как змея, и попытался задушить родительницу Суги. Благо, ее малое дитя еще спало с нею в постели, и О-Суги помнила свой пронзительный крик, призывавший на помощь и слуг, и отца. Дзятай был повержен той ночью.
Сейчас же... Бакэнэко и в голову не приходила мысль о надобности помощи других. Какой бы чуждой не была ей эта огромная кошка, подобных коей, кажется, люди называли нэкомата, чужеродность эта не ощущалась опасной. Лично для нее, конечно - и лишь на грани инстинктивных ощущений, дрожавших на кончиках маленьких человеческих пальцев. Нэкомата сжирала человека на глазах у Суги - человека, который ее оскорбил, притом саму бакэнэко не тронув. Хотя могла убить прямо на крыше, перешибив женский хребет кошачьей лапой.
Словно зачарованная зрелищем возмездия, что было у нее отобрано, Суги не двигалась с места. А стоило гигантской серой кошке обратиться к ней голосом, что ей совсем не подходил - чуть пригнулась, словно чтобы спрятаться от взгляда или, не дав самой себе отчета до конца, показать свою слабость. Она даже не поняла, зачем ей "убирать за собой" труп Мацуды. Она не чувствовала ни опасности, что влекло за собой неспрятанное тело посреди Киото, ни голода, что мог иначе ее побудить к тому же. Пусть ему подобных сожрут черви или другие кошки. Обличье ронина тем более не нужно той, чей ныне единственный лик человека способен вселить ужас в одну хорошо ей известную душу - ту самую, ради смерти которой она и существует.
Оборотень тихо осела на снег, расслабляя члены, прежде готовые к новому прыжку, и стала вываливаться в нем. Кровь с кимоно, лица и волос окрасила тонкий слой снега в розовый. Чуть погодя, О-Суги села на пятки, и, набрав застывший в крошках лед себе в ладони, по-человечески умылась. На ее груди все еще явственно краснела кровь убитого ей ронина - но бакэнэко знала, что, обратившись девушкой вновь, она будет выглядеть опрятно. Как перед смертью.
Когда назвавшаяся Мамой Рихо женщина закончила с "уборкой", Суги, пригладив влажные волосы и расправив кимоно, уже стояла на земле. Узкие брови вразлет чуть не взлетели на лоб, как у придворных женщин или масок Но: так вот почему чудовище заговорило человечьим голосом. Тон ее речи подсказал О-Суги, что происхождение у нэкомата, к тому же, было отнюдь не высоким, уж точно не равным дочери самурая. Озадаченная ныне чисто человеческим вопросом - говорить с ней как с неравной или как со старшей кошкой - бакэнэко ответила не сразу, и в итоге избрала тон как можно более нейтральный.
-Мое имя - Сога-но Суги, госпожа Рихо. Сога-но Тацуя - мой досточтимый отец, генерал армии князя Ямасиро, - Суги не склонила головы, задумавшись: раз уже ей встретился дружественный лично ей прохожий, то можно и ее спросить дорогу. - Я... Благодарю вас за помощь. Ваши сила и ловкость достойны уважения. Ныне я прошу вас о еще одной услуге. Я хочу добраться до поместья клана Яно...

Отредактировано О-Суги (2021-05-23 15:05:57)

Подпись автора

I hate you. Full of regret, never forgiven.
Try to erase my memory, but cannot forget you.
It never ends, never,
It never ends, 'cause that's my grudge blues.

Суги сдержанно-недоуменно посмотрела на себя, разведя руки в стороны - мол, смерь меня еще раз взглядом, и скажи мне прямо, что не так. Милостивый Будда Амида, как будто кровь на кимоно и может взволновать кого-то из немногочисленных ночных прохожих! Точнее так - как будто бы они ее заметят. Эти два ронина - досадная случайность, с которой она... Неожиданно легко расправилась. Неожиданно - ведь бакэнэко еще не привыкла ни к своим клыкам, ни к тому, что двигается молниеносно. Убить ей помогли только инстинкты кошки.
И сейчас, когда почти что сразу после надо было думать человеку, Суги растерялась. Здесь, в этой жизни... Правила совсем другие, и ритм ее, казалось бы, тягучий, временами был вынужден бежать подобно горному потоку.
-Я думала, мне будет проще вспомнить дорогу, когда я в этом обличье, - медленно произнесла она, пряча белые руки в рукава, и чуть развернулась корпусом в сторону от Рихо - к выходу из проулка. - В поместье я проникну в облике кошки, госпожа О-Рихо, ибо заметить раньше времени меня никто не должен... Но, полагаю, в ваших словах есть мудрость старших.
Суги сделала пару шагов вперед, и, вздохнув глубоко для сосредоточенья, схлопнулась подобно бумажному фонарику прямо у Рихо на глазах. Кимоно ее пропало, будто, скатанное вдруг рулоном, провалилось в воздух, а в грязь под ноги нэкоматы из него выпрыгнула небольшая кошка - небольшая, конечно, в сравненьи с серой формой бóльшего хищника. О-Суги, прикрыв глаза под гнетом непреодолимого желанья раствориться в темноте, бесшумно прыгнула на крышу. Ее голос зазвучал в сознании у Рихо - но никак не дрогнул воздух вокруг них обеих.
-Я пойду за вами по крышам, раз вы знаете, где лежит поместье рода Яно. Отведите меня туда, и я найду способ вернуть вам услугу...

Отредактировано О-Суги (2021-05-15 23:46:56)

Подпись автора

I hate you. Full of regret, never forgiven.
Try to erase my memory, but cannot forget you.
It never ends, never,
It never ends, 'cause that's my grudge blues.

[indent] "Что помню я?.. Уж точно не про амулеты Будды в их поместьи."
[indent] Словно так и надо - словно бы уже ответила О-Рихо вслух - О-Суги замолчала ненадолго, бесшумной тенью двигаясь вслед за нэкоматой по кромкам влажных крыш.
[indent] -Не знаю о других екаях, госпожа... Моя же память подобна изорванному свитку. Прочтя его, я вспомню всю историю, но и тогда некоторые детали останутся сокрыты... Или потеряны мною навсегда.
[indent] Суги остановилась пред черным провалом, где окончилась крыша, и подняла голову над ним: хотела осмотреться. Город, неосвещенный этой ночью луной, все равно предстал перед глазами кошки, будто на ладони, и такой редкий в Киото снег поблескивал от тусклых звезд.
[indent] Екай до этой красоты все ж дела было мало, и она отвела равнодушный фиалковый взгляд. Потоптавшись на месте перед прыжком, она, сигая прямо над головой у Рихо, перенеслась на другую сторону улицы - на забор соседнего поместья, где у ворот уснули стражники. О-Суги внимательно всмотрелась в герб на воротах, пока влезала на их небольшой навес: кажется, род Гонза.
[indent] -Род Гонза, - эхом мыслей отозвалась ее речь в голове нэкоматы. - Из моей провинции. Ах, как много их погибло во времена Смуты... Кто же живет здесь и поныне?
[indent] Вопрос, не требовавший ответа.
[indent] -Видите? Я помню это, то, что рассказывал отец. Но не помню, где когда-то был мой дом, - она чуть помолчала, продолжая резво и бесшумно бежать по забору. Казалось вежливым - по-человечески - задать и свой вопрос. - Что же помните вы, раз никогда... Не были человеком? Неужели.

Отредактировано О-Суги (2021-05-23 16:03:21)

Подпись автора

I hate you. Full of regret, never forgiven.
Try to erase my memory, but cannot forget you.
It never ends, never,
It never ends, 'cause that's my grudge blues.

О-Суги не слушала, что говорила нэкомата Рихо о себе и своей памяти. Не из отсутствия учтивости, которой, благо, у ее человеческой личины было не отнять и смерти... Но с приближением поместья рода Яно Суги эту самую личину словно потеряла - теперь она была лишь одержимой кошкой. Такой неведомы приличия.
На уме сейчас было только его вскрытое горло.
Распрощавшись с проводницей скупым на понимание кивком, О-Суги спрыгнула с крыши и побежала в сторону забора. Ей не нужны ворота - что за глупость? Она войдет в это поместье не как просительница, а как убийца - через сад.
Один из охранников нежданно вышел из-за того самого угла, к которому Суги бежала на своих четырех. Кошка замерла, прижимаясь к земле, но от нетерпенья неумело взвила оба хвоста в воздух. На счастье бакэнэко, свет от фонаря, что мужчина нес в руках, до нее не долетал, и будто бы призывные взмахи длинных хвостов остались сокрыты тьмой полуразрушенного города... Едва охранник начал подходить к воротам, как она снова побежала - стремглав, как летают только стрелы, изображенные на гербе рода Яно.
Быстрой тенью промелькнув в углу забора, О-Суги прыгнула на оный, а потом, на все четыре, вниз - на землю голого зимою сада. Тяжело дыша от ярости, накатывавшей волнами тепла, она осмотрелась кругом. Затуманенный взгляд порывисто и бегло прорицал сквозь темноту. Вслед за ним, едва ли поспевая, остатки разума, остатки - неожиданно - той самой памяти, подсказывали бакэнэко, что она отлично знает это место... Эти спящие сакуры и эту гальку, эти валуны - Вода, Земля, Движение и Пустота. Пустота.
О-Суги не заметила, как из кошки обратилась женщиной, неловко севшей на земле у края этого сухого сада. Как будто думая, что это пруд, и оттого желая посмотреться в воду, она опустила взгляд вниз, и тут же, будто разозлившись собственному уродству, наступила на него рукой. Едва заметно для кошачьего уха хрустнула галька. Бакэнэко опасалась быть увиденной, услышанной - сквозь седзи в дальнем углу сада наружу вырывался свет - и потому, отрезанная от дома садом из камней, пытылась судорожно понять, как же ей настигнуть мужа побыстрее. Может, просто перепрыгнуть? Но насколько тихо она двигается в этом облике? Атака должна быть внезапной. Чтоб он испугался перед смертью, чтоб страх перекосил его лицо, когда, в момент, предшествующий смерти, он поймет, кто оную ему принес.
Тишо зашипев с досады, О-Суги прыгнула на один из валунов, на следующий, наконец, на энгава, и все это - бесшумно. Успех заставил кошку скалиться от предвкушения и радости: ее предназначение вот-вот исполнится. Встав на две ноги, подобно человеку, Суги подошла к углу и воровато выглянула из-за него, облокотившись о колонну - но свет уже исчез. Неужто он ей привиделся?
Бакэнэко чуть пригнулась, тихо минуя следующие седзи, и, повинуясь ныне лишь инстинкту, посеменила в сторону той комнаты. Замерла - услышала дыхание и тихий шорох кимоно, постели. Это точно не мужчина.
С тихим деревянным стуком, прорезая стылый воздух, раскрылись седзи. Одна из дверей едва не задела ногу притаившейся О-Суги, уже выпустившей когти и клыки, с которых на энгава капнула слюна. Она вздохнула, села ближе к выходу из комнаты... А бакэнэко тихо зашипела, почувствовав вдруг жжение на коже, и с задавленным в грудине воем схватилась за лицо.
Женщина из-за двери выглянула наружу и, парализованная ужасом, не двигалась буквально несколько мгновений, которые, однако, для О-Суги протянулись бесконечно долго. В отчаянии бакэнэко протянула к женщине из дома Яно когтистые руки, чтоб ими растерзать... Но от этого неведомое жжение лишь усилилось, и лицо ее пошло серыми пятнами.
Жительница дома, уж не вытерпев такого, подскочила, и, споткнувшись на своей постели, буквально улетела вглубь темной комнаты. О-Суги видела ее прекрасно: круглое лицо с выщипанными бровями, сиреневое кимоно - она его схватила из-под ног у женщины, попытавшись притянуть ее к себе, но шелк прошел сквозь когти как лапша.
-Господин! На помощь!
Крик жертвы разозлил О-Суги, а ярость только больше ослепляла. Ныне бакэнэко беспорядочно размахивала перед женщиной руками, но те со свистом рассекали воздух, теперь не задевая даже ткань. Она пыталась подойти к О-Яно ближе, но словно разбивалась о воображаемую стену: мешала боль, от которой плавились глаза и словно изнутри наружу лез желудок. Суги зарычала, раззевая свой зубастый рот почти в лицо той женщине, что, судя по всему, защищалась магией.
Обитательница дома быстро пятилась назад, вглубь дома, и, тяжело дыша, следила только за движениями чудища - поэтому и спотыкалась на своем пути о кимоно, и чуть не проломила телом седзи, видя, что зверь не отстает, а словно загоняет ее в угол. Суги в самом деле уже приметила домашний алтарь за спиной у Яно, и, когтями рассекая седзи вмиг, прошла внутрь первой: встала между ним и жертвой.
Топот внутри дома не скрылся от кошачьего уха. Поспешив атаковать еще раз, бакэнэко было бросилась на женщину, но та, обезумев от страха, побежала наперерез когтям и к алтарю.
-Помогите!
Суги, зарычав с досады, выскочила наружу, на энгава, проломив собою двери в сад. Она не успела, она не смогла: слишком было больно.
Спиной обернутая к дому, она поспешила уйти тем путем, которым и пришла - по валунам, чтобы было короче и выше, и через забор. Оттого - от неведения и от спешки - и не заметила, как кто-то встал в дыре, оставшейся теперь от седзи, и натянул на тетиве стрелу.
Суги взвыла, чувствуя, что ей пробило руку, но не позволила себе остановиться. Если сейчас ее поймают, если во второй раз стрела угодит в цель, то она уже не сможет вернуться. Она упустит шанс.
Бакэнэко, прыгнув в ветки сакуры, и далее на улицу, опустилась в пыль на ноги. Густая темная кровь заливала кимоно, оттуда, где плечо О-Суги насквозь пронзала стрела. Пошатывась на ходу от боли, она поспешила скрыться в темноте, пока ее не настигла охрана: ведь даже в человеческом обличье бакэнэко бегала быстрее... Быстрее людей.

Отредактировано О-Суги (2021-05-31 21:49:04)

Подпись автора

I hate you. Full of regret, never forgiven.
Try to erase my memory, but cannot forget you.
It never ends, never,
It never ends, 'cause that's my grudge blues.